Озаренные светом Рождества - Страница 38

Он достиг удовлетворения раньше и, приподнявшись на локтях, посмотрел на нее сверху.

— Теперь твоя очередь.

— Но… я же… ведь раньше я…

Лицо его выражало непреклонность. Ухватив обе ее руки одной своей, он закинул их ей за голову. Когда его жаркое дыхание опалило ей груди, тело ее инстинктивно напряглось, и она со всей страстью потянулась к нему, отчаянно стараясь слиться с ним и не отпускать никогда. Это стремление пугало ее более всего.

Уверившись в ее насыщении, Кайл прижал ее к себе. Должно быть, она уснула, потому что внезапно была разбужена странным звуком, нарушившим ночную тишину.

— Это отопление, — успокаивающе проговорил Кайл, крепче обнимая ее.

— Электричество дали? — моргая спросонья, беспокойно спросила она.

— Да.

Значит, им больше не придется согреваться, завернувшись в одно одеяло в импровизированной постели перед камином, подумала Мэган. Она судорожно перевела дыхание.

Скоро Кайлу вообще незачем будет оставаться здесь.

Конечно, это глупо и малодушно с ее стороны… Но факт состоит в том, что она не хочет его терять… особенно сегодня, когда вместе с утренней зарей наступит Рождество… На сердце навалилась свинцовая тяжесть.

Разбуженный Снежок опять зашуровал на кухне, раскидывая банки из буфета. Мэган встала и потянулась за халатом.

Ей хотелось потихоньку уйти. Побыть одной. Через минуту в кухню вслед за ней, в незастегнутых джинсах и с хмурым выражением на лице, притащился Кайл.

— Что-то случилось?

Она постаралась напустить на себя непринужденный вид.

— Ничего. Просто хотела покормить собаку.

— Мэган!

Похоже, у нее не получается. Скрывать эмоции — это не для нее.

— Ты опять сбежала. Ты малодушно бежишь всякий раз, когда почему-либо не хочешь смело посмотреть мне в глаза.

— Я просто…

— Мэган! — перебил он. Голос его сделался жестким и неумолимым. — Не увиливай. Я хочу услышать правду. — Он щелкнул выключателем, наполняя кухню ярким электрическим светом.

— Скажи, разве нам только что не было хорошо вместе?

Она нервно сглотнула.

— Было.

Мозг ее лихорадочно работал. Ложь он все равно почувствует и отвергнет. Но она не может сказать правды — и без того тяжело.

— И тебе не меньше, чем мне, верно?

Лицо ее сделалось пунцовым.

— Тогда объясни, в чем дело.

Она с готовностью кивнула.

— Давай разберемся вместе. — Он скрестил руки на груди.

Только не это, почуяла опасность Мэган. Ведь будущего все равно не изменишь. И ничто, ничто не может залечить разбитое сердце!

— Мэган, я жду.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Молодой человек барабанил пальцами по кухонной стойке, наблюдая, как на лице Мэган отображается, словно на экране, весь спектр чувств. Она глядела на него своими широко распахнутыми глазами. Пряди светлых волос нежно обрамляли лицо; сейчас она казалась еще более кроткой и уязвимой, чем всегда.

Пальцы Мэган нервно теребили ткань халата. Видно было, что она в нерешительности. Но Кайл верил, что, когда она решится заговорить, в словах ее будет та же искренность, что читалась в глазах.

Он ждал.

Ветки, раскачиваемые ветром, назойливо бились в стекло, добавляя томительной напряженности.

Мэган несколько раз в волнении моргнула. На лбу собрались морщины, плечи напряженно ссутулились. Кайл отчетливо видел происходящую в ней жестокую борьбу. Было очевидно, что ей инстинктивно хочется уберечься от объяснений, но она понимает: он не отступится и не удовольствуется полуправдой.

Почти с самого начала они были предельно честны друг с другом. Это был своего рода союз доверия, и оба дорожили им.

— Ты меня покидаешь, — наконец проговорила она.

Внутри у Кайла все сжалось. Стало трудно дышать. Точно он получил удар в солнечное сплетение.

Слова ее были точны и безжалостны, как разящий клинок.

Он крепко зажмурился, лоб прорезала глубокая морщина.

Что ж получается? Он хотел подарить ей Рождество — светлый праздник, наполненный сердечной радостью, волшебным предвкушением счастья. А вместо этого принес новую печаль и страдания, хотя поклялся, что ей никогда больше не придется их испытывать.

Но ведь он обещал отцу к Новому году вернуться в Чикаго и принять руководство компанией. И он сдержит слово. Даже ценой операции на собственном сердце. Остается только починить свой «харлей».

Но надрывающая сердце боль была не так мучительна, как застывшее выражение ее глаз. В них словно навеки запечатлелось переживаемое ею предательство.

Кайлу хотелось бы стереть всякий след о нем из ее души вместе со всеми прочими горестями. Но получалось, что того единственного, в чем она нуждалась больше всего, он как раз и не мог ей дать. Не мог дать ей будущего. И потому теперь он, еще больше, чем когда-либо, не хотел возвращаться домой… не хотел терять Мэган.

— Едем со мной в Чикаго!

Глаза ее изумленно расширились, боль сменилась в них потрясением.

Он и сам был не меньше удивлен своим скоропалительным предложением. Но теперь, когда оно прозвучало, стало ясно: сделать это необходимо. Кайл хотел, страстно хотел, чтобы она уехала с ним — насовсем, навсегда! Чтобы всегда любить ее и заботиться о ней, голубить и лелеять… и все такое прочее, что прежде казалось ему глупой сентиментальщиной.

— С тобой в Чикаго?

Кайл кивнул, и сердце у него замерло от вспыхнувшей надежды вперемешку с боязнью быть отвергнутым.

Из уголка ее глаза выкатилась слеза и медленно потекла по щеке. Так же медленно Мэган покачала головой.